Психоаналитические теории (развитие ребенка)

Введение

Психоаналитическая теория не является статическим набором знаний, она находится в состоянии постоянной эволюции. Это было столь же верно во времена  Зигмунда Фрейда (1856-1939), как и осталось верно с тех пор. Тем не менее, основные предположения психоаналитической теории были так называемыми генетическими или связанными с развитием. Все психоаналитические тексты признавали текущее функционирование психики, как следствие её предыдущих этапов развития. Это  делает теорию  индивидуального развития психики главной для большинства психоаналитических  теорий.

Основная идея, проходящая через все этапы исследований и взглядов Фрейда, заключалась в том, что патология повторяла онтогенез человека: то есть расстройства психики могли быть лучше всего поняты как остатки событий детства и примитивных моделей психического функционирования (З. Фрейд, 1905). Подход к психопатологии, как к последствию развития человека,  продолжает быть традиционным в  структуре психоанализа. Цель терапии — обнаружить стадии развития и осложнения различных травм детства, произошедших на этих стадиях и влияющих на взрослую жизнь. Психоаналитическая теория развивалась посредством разнообразных попыток объяснить, почему и как люди отклонились от нормального пути развития и стали испытывать трудности. Объединение психоанализа и психопатологии развития делает явным то, что было в основе психоаналитического теоретизирования и лечения со времен Фрейда. Каждая теория, рассмотренная здесь, сосредотачивается на конкретных аспектах развития или определенных фазах развития, и обрисовывает в общих чертах модель нормального развития индивидуальности, полученную из клинического опыта.

Стать детским психоаналитиком по международным стандартам EFPP

  • идет набор, начало в сентябре 2024 года
  • полная программа подготовки детских и подростковых психоаналитических психотерапевтов
  • 4 года, участие online / offline
  • зачисление — по результатам собеседования

Психоаналитическая теория Фрейда

tmp8748_thumb_thumb

Фрейд был первым, кто предал значение cрасстройству психики, связав его с событиями детства и с трудностями в процессе развития. Например, теория  нарциссизма или саморазвития (self-development) Фрейда в период младенчества была создана, чтобы объяснить  психоз у взрослых, и, с другой стороны, его точка зрения на психическую жизнь в период младенчества была построена в основном на основе наблюдений за взрослой психопатологией. Его понятие инфантильной грандиозности получено из наблюдаемого во многих случаях психоза (например, бредовая вера человека, страдающего от паранойи, в то, что он является целью объединенных спецслужб Западного мира или что у него есть сверхчеловеческие полномочия).

Несомненно, одним из самых больших вкладов Фрейда в психоаналитическую теорию является признание инфантильной сексуальности. Его открытия радикально изменили наше восприятие ребенка (как одной из идеализированных невинностей) и человека, изо всех сил пытающегося достигнуть контроля над его биологическими потребностями и сделать их приемлемыми для общества через микрокосмос его семьи. Соответственно, патология была замечена в результате неудач в этом процессе. Конфликт в детстве и создавал проблему, усугубленную текущей жизненной ситуацией, которая могла быть решена только как «невротический компромисс»: частичная уступка инфантильным сексуальным требованиям, в контексте самокарательной борьбы против них.

Заключительная модель Фрейда была уже вне сексуальных проблем и содержала агрессивные или разрушительные побуждения, независимые от сексуальных, которые стояли перед ребенком с дальнейшей перспективой развития. Эта модель включает необходимость постепенно приручить естественные  агрессивные побуждения, в противном случае человек будет страдать от целого ряда душевных проблем. Фрейд и многие его последователи полагали, что генетическая предрасположенность является ключевым фактором в неправильных реакциях на опыт социализации.

Вне Фрейда: некоторые общие комментарии

Постфрейдистские модели развития, которые доминировали  во второй половине прошлого века, попадают в три географическо-концептуальных категории: (1) в США сложная модель сознания Фрейда (структурная теория ИД, Эго и Суперэго) была расширена и включила в себя  вопрос адаптации к внешнему или социальному миру. Этот подход известен, как психология эго; (2) в Европе, особенно в Великобритании, доминировали  вопросы внутренней репрезентации родительских фигур. Этот класс теорий стал известен, как теории объектных отношений из-за акцента, который они делают на фантазиях, которые  индивид может иметь с внутренним представленным объектом; (3) позже, оба подхода уступили дорогу в США интерперсональной (interpersonalist) традиции, которая прежде всего касается природы отношений младенца с матерью (или заменяющим объектом), а также трудностей социальной конструкции субъективного опыта. Эти подходы обычно рассматривают совместно с реляционными теориями.

Психология эго


Хейз Хартман (Heinz Hartmann) (1844-1970)

 Эго-пихологи пытались сбалансировать Фрейдистскую модель, фокусируясь на эволюции детских адаптивных возможностей, которые развиваются в борьбе с биологическими потребностями. Модель Хартмана (Hartmann, Kris, & Loewenstein, 1949) попыталась показать более широкое представление о процессе развития, соединить побуждения и функции эго, и показать, как отрицательный межличностный опыт мог подвергнуть опасности развитие важных для адаптации внутрипсихических структур. Она также показала, что реактивация более ранних структур (регрессия) является самым важным компонентом психопатологии. Хартман также был среди первых, кто показал сложность процесса развития, утверждая, что причины неизменности определенного поведения, вероятно, будут отличаться от причин его исходного появления.

Например, в то время как конфликты оральной зависимости и удовлетворения могут быть в составе пищевых проблем младенца, это вряд ли объяснит пищевые проблемы в юности или проблемы ожирения во взрослой жизни. Среди больших вкладов в психологию эго — идентификация повсеместности интрапсихического конфликта в течение развития, и указание, что генетическая наследственность, а также межличностный опыт, могут быть критически важными элементами в определении пути развития ребенка. Последняя идея находит свое отражение в связанном с развитием психопатологии понятии устойчивости.

 Анна Фрейд (1892-1982)

Психоаналитики с ориентацией на эго-психологию были первыми, кто изучал развитие методами прямого наблюдения за детьми, как в процессе детского психоанализа, так и в естественных условиях. Детские аналитики обнаружили, что набор симптомов не фиксируется, а скорее является динамичной частью и переплетается с основным процессом развития. Неразрывность черт индивидуальности и симптомов патологии в детстве была скорее исключением, чем нормой.

Исследование Анны Фрейд здоровых детей и детей с отклонениями в условиях большого социального стресса привело ее к формулировке относительно всесторонней теории развития, где эмоциональная зрелость ребенка могла быть определена независимо от диагностируемой патологии. В своей ранней работе, наблюдая за детьми в военных детских садах, она определила многие особенности детской психологии, которые позднее исследователи связали с  устойчивостью. Например, ее наблюдения красноречиво говорили о социальной поддержке, которую дети могли оказать друг другу в концентрационных лагерях, которая могла гарантировать их физическое и психологическое выживание. Точно так же она подметила, что дети во время лондонского Блица были менее напуганы объективной опасностью, чем угрозой, что их отделят от родителей, и что уровень тревожности их родителей определял и их уровень стресса. Более свежее исследование в области психологии детей, испытывающих тяжелую травму, подтвердило ее предположение о защитной силе социальной поддержки и риске родительской патологии в преодолении угрозы или опасности. Работа Анны Фрейд так хорошо объясняла внешнюю действительность жизни ребенка, что  дала возможность сделать из себя ряд важных практических выводов (например, опека над детьми в случае развода, лечение детей с серьезными физическими заболеваниями).

Анна Фрейд также была первой в идентификации важности равновесия между процессами развития (А. Фрейд, 1965). Ее работа особенно релевантна в объяснении, почему дети, лишенные определенных способностей (например, сенсорных способностей или общего физического здоровья), окружающей средой или конституцией, в большем риске психологического нарушения. Она была первым психоаналитиком, который поместил процесс и механизмы развития в центр психоаналитических рассуждений. Ее подход — одна из развивающихся частей психопатологии, поскольку она определяет патологическое функционирование с точки зрения его отклонения от нормального развития, в то же время, используя знания, извлеченные из клинических случаев, чтобы  проследить развитие нормального ребенка. Это — логическое развитие ее работы, исследование природы терапевтического процесса в терминах развития. Важно напомнить, что часто психоаналитики применяют такое понятие, как развитие, к терапевтическому процессу метафорически, но важная составляющая лечения, особенно детей, и неуравновешенных взрослых, неизбежно включают вовлечение ранее пропущенных процессов развития.

Маргарет Малер (1897-1986)

Первооткрыватель наблюдения за развитием в США, Малер обратила внимание на парадокс саморазвития: что отдельная личность отказывается от весьма отрадной близости с воспитателем (Mahler, 1968). Ее наблюдения за амбивалентностью детей в их второй год жизни проливает свет на хронические проблемы развития индивидуальности. Структура Малер подчеркивает важность воспитателя в облегчении  сепарации с родителями, а также помогает объяснить трудности, с которыми сталкиваются дети, чьи родители не выполняют функцию социальной адаптации. Травмированный, постоянно обеспокоенный родитель может препятствовать, а не помогать адаптации ребенка. Патогенный потенциал, полученный от матери, активизирующийся в моменты сепарации помогает объяснить трансгенерационные аспекты психологических расстройств.

 Джозеф Сэндлер (1927-1998)

В Великобритании развитие Сэндлером работы Анны Фрейд и Эдит Джэйкобсон (1897-1978) представляют лучшую интеграцию  теории развития с психоаналитической теорией. Его всесторонняя психоаналитическая модель позволила исследователям развития объединить свои результаты исследований с психоаналитическим подходом, который впоследствии также смогли использовать клинические врачи. В основе формулы Сэндлера находится представительная структура, которая содержит и реальность и искажение, и является движущей силой психической жизни. Он отошел от акцента на развитие и представил производные аффекты как организаторы человеческой мотивации. Важный компонент его модели — понятие фона безопасности (Сэндлер, 1987), который предполагает, что люди стремятся, прежде всего, испытать чувство безопасности  в отношении их внутреннего и внешнего мира. Часто то, что представляется знакомым, даже если объективно это не так безопасно, например, в ситуации абьюза, ощущается парадоксально как более безопасное, чем ожидаемая альтернатива.

Теории объектных отношений


 Мелани Кляйн (1882-1960)

Центр внимания этих теорий — ранние этапы развития и инфантильные фантазии, изменяющиеся с психоаналитической точки зрения от трагических до несколько более романтических. Мелани Кляйн и ее последователи, работающие в Лондоне, построили модель развития, которая в то время была встречена оппозиционно из-за экстравагантных предположений, которые эти психоаналитики были готовы сделать о когнитивных способностях младенцев. Однако, исследования процессов развития (эволюционные исследования) неожиданно оказались вполне совместимыми с некоторыми тезисами Кляйн в отношении восприятия причинности и причинно-следственных суждений. Теория развития Кляйн стала популярной, потому что она предоставляет убедительные описания клинического взаимодействия и между ребенком и между взрослым пациентом и аналитиком. Например, проективная идентификация изображает строгий контроль, который примитивная психическая функция может осуществлять над психическим пространством аналитика. Пост-кляйнианские психоаналитики добились больших успехов в исследованиях воздействия эмоционального конфликта на развитие познавательных способностей ребенка.

В. Р. Д. Фейрберн (1889-1964) и Д. В. Винникотт (1896-1971)

Ранние отношения с матерью (или осуществляющим заботу взрослым) появились в качестве важного аспекта развития индивидуальности после исследований тяжелых расстройств характера последователями школы объектных отношений в Великобритании. Сосредоточенность Фейрберна (1952) на потребности человека в другом человеке помогла сместить психоаналитическое внимание от структуры к содержанию, и оказала глубокое влияние на психоаналитическое мышление британских и североамериканских психоаналитиков. В результате, Self в качестве центральной части психоаналитической модели появились, например, в работе Винникотта (1971). Понятие сторожа или ложного Self, защитной структуры, созданной, чтобы пережить травму в контексте общей зависимости, стала важной конструкцией развития. Понятия Винникотта о первичной материнской озабоченности, переходных явлениях, поддерживающем окружении и функции отзеркаливания воспитателя, предоставили ценную информацию для разработок исследователей, заинтересованных в различиях в развитии и в исследованиях структуры  Self (Fonagy и др., 2002). Значение детско-родительских отношений последовательно подтверждается исследованиями развития психопатологии. Эти исследования во многих отношениях поддерживают утверждения Винникотта относительно травмирующих эффектов материнских ошибок, особенно материнской депрессии и важности материнской чувствительности для установления безопасных отношений с ребенком.

Стать детским психоаналитиком по международным стандартам EFPP

  • идет набор, начало в сентябре 2024 года
  • полная программа подготовки детских и подростковых психоаналитических психотерапевтов
  • 4 года, участие online / offline
  • зачисление — по результатам собеседования

Хайнц Кохут (1913-1981)

У североамериканских теоретиков было много попыток включить идеи объектных отношений в модели, которые сохраняют аспекты структурных теорий. Self-психология Кохута базировалась, прежде всего, на его опыте работы с нарциссической патологией. Нарциссизм у Кохута — естественный и нормальный процесс, посредством которого либидо «вкладывается» в развитие self. Центральная идея развития у Кохута — необходимость понимания механизмов защит, как дающих возможность нейтрализовать чувство детской беспомощности перед лицом биологического стремления к овладеванию миром. Кохут подчеркивает важность такого понимания в течение всей жизни. Также Кохут заимствовал  некоторые положения теории  работ Винникотта и британских теоретиков объектных отношений, хотя его заимствование редко бывало признано. Отзеркаливаемый объект становится self объектом, и необходимость эмпатии становится двигателем развития, которое завершается  при достижении цельной личности. Теория драйвов становится вторичной по отношению к self-теории, в которой невозможность достичь интегрированное self оставляет пространство для агрессии и изоляции сексуальных влечений. Как бы то ни было, self остается проблематичным в конструкциях Кохута. Тем не менее, описание Кохутом нарциссической патологии очень важно и дает нам возможность увидеть влияние использования теории развития для психоаналитического понимания.

С точки зрения Кохута, дети должны иметь опыт переживаний эмпатического «принятия» со стороны значимого для ребенка самообъекта. Следовательно, оптимальное развитие должно включать постоянный объект, действующий до периода созревания и поддерживающий self. Оптимальное развитие противопоставляется «грубой сексуальности», являющейся следствием переживаний фрустрации, которая возникает в доэдипов и эдипов периоды в присутствии значимого для индивида объекта. Проявляющиеся, при подобного рода развитии, «чересчур выраженные» сексуальные влечения, Кохут рассматривал, как последствие сбоя распадающейся (фрагментирующейся) или оказавшейся в непосредственной опасности  self,  либо как реакцию индивида на неэмпатические ответы извне.

Недавние исследования показали ясную связь между травмой на ранней стадии и дезорганизацией и задержкой  развития self. Эффективность действий, предпринятых ребенком, и лежит в основе понятия  оценки self.

tmp8750_thumb_thumb1

 

Personality disorders: their mutual relationships. BPO = borderline personality organization; NPO = neurotic personality organization; PPO = psychotic personality organization.

Отто Кернберг

Альтернативная интеграция идей объектных отношений предлагалась североамериканским эго-психологом Кернбергом. Его вклад в развитие психоаналитической мысли является беспрецедентным в новейшей истории этой дисциплины. Его систематическая интеграция структурной теории и теории объектных отношений (Kernberg, 1987) является наиболее используемой психоаналитической моделью развития, особенно в связи с расстройствами личности. Его понимание психопатологии развития, заключается в том, что нарушение индивидуальности отражает ограниченные возможности маленького ребенка адресовать внутрипсихологический конфликт. Невротические объектные отношения показывают намного меньше защитной дезинтеграции представления self и объектов инвестированных в либидинально инвестирванные частично-объектные отношения. При расстройстве личности частично-объектные отношения сформированы под влиянием разбросанных, подавляющих эмоциональных состояний, которые сигнализируют активацию беспочвенных опасений отношений между self  и объектом.

Модели Кернберга особенно полезны своим уровнем детализации и его определениями. Поэтому  неудивительно, что было проведено значительное количество эмпирической работы, чтобы проверить его предположения и клинический подход, который он проявляет к серьезному нарушению личности.

Вне объектных отношений


Реляционные теории

С постепенным упадком психологии эго в США и открытием психоанализа психологами, новый интеллектуальный подход к теории и методу психоанализа делал успехи в теоретических и технических  дискуссиях.

 Реляционный подход показан в работах Harry Stack-Sullivan (1892-1949) и Clara Thompson (1893-1958) в США и в работе John Bowlby в Великобритании. Из пришлых традиций унаследован интерперсональный подход (Mitchell, 1988), который коренным образом изменил роль аналитика в терапевтической ситуации. Под влиянием постмодернистских идей эта группа клиницистов  понимала аналитические отношения, как отношения двух равных людей, а не пациента и доктора. Они различают фундаментально интерперсональный характер чувства self и нередуцируемое диадическое качество метального функционирования. Они последовательно признают влияние межличностной природы ума на процесс терапии, а также активную роль, которую аналитик как человек играет в процессе лечения. Особенно спорным является утверждение многих интерперсоналистов, что отреагирования аналитика в рамках терапии почти так же неизбежны, как и пациента в переносе. До недавнего времени не наблюдалось устойчивого развития подхода в рамках этой традиции.

Джон Боулби (1907-1990)

В то же время, в Великобритании, работа Боулби над сепарацией и потерей акцентировала внимание на исследовании важности безопасности (защищенность, чувствительность и предсказуемость) в самых ранних отношениях. Его когнитивная модель интернализации межличностных отношений (внутренние рабочие модели) согласовалась с теорией объектных отношений и моделями привязанности других теоретиков и была наиболее влиятельной. Согласно Боулби, ребенок развивает ожидания относительно поведения воспитателя и своего собственного поведения. Эти ожидания основаны на понимании ребенком опыта предыдущего взаимодействия и   организуют поведение ребенка с фигурой привязанности и (расширением) с другими. Концепция имела очень широкое применение. Модель развития Боулби выдвигает на первый план трансгенерационный характер внутренних рабочих моделей: наш взгляд на себя зависит от рабочей модели отношений, которая характеризует заботящегося взрослого. Эмпирические исследования по этой модели из поколения в поколение внушают оптимизм, как аккумулирующий объем данных подтверждает, что есть передача от поколения к поколению привязанности, безопасности и отсутствия безопасности.

Ряд теорий обращается глубоко в развитие исследовательской традиции, сочетая теорию идеи привязанности с психоаналитической концепцией, в рамках общей теории отсылающей к Боулби. Было несколько крупных исследователей, таких как Стерн (1985), тема которого представляла собой веху в психоаналитическом теоретизировании относительно развития. Его работы отличает нормативность и перспективность, а не ретроспективность. Его внимание сосредоточено на реорганизации субъективных взглядов на себя и других, как это происходит с появлением новых способностей при созревании. Стерн является самым сложным среди психоаналитических писателей. Многие из его предложений оказались весьма применимы клинически, в том числе его понятие раннего сознания личности и схемы бытия с другими. Другие теории систем интерпретации психоанализа возникли в работах практиков короткой психотерапии.

 Теории на основе ментализации

Совсем недавно работа психоаналитиков в рамках долгосрочного сотрудничества Центра Анны Фрейд и Университетского колледжа Лондона выдвинула модель развития в реляционной традиции (Fonagy и др., 2002). Их идеи возникают из теории привязанности, но и сильно опираются на традиции объектных отношений. Они сосредоточены на появлении личности не как представления, но в качестве эмпирического агента изменений. Их гипотеза состоит в том, что перед тем как self переживает себя как думающее и чувствующее, возникает интерсубъективное self, которое  приобретает понимание своего функционирования через реакцию заботящихся взрослых.  Мысли о собственных действиях и действиях других теологичны, причинно-следственное мышление основано лишь на том, что  можно наблюдать.

Развитие психологической личности, которая способна принять себя и других, взаимодействует с мышлением и чувствами, возникает из-за интеграции двух примитивных способов переживания психического мира: психической эквивалентности и симуляции. В первом случае, все, что происходит внутри ума, также происходит в физической реальности. В режиме симуляции, физическая реальность и ментальный мир полностью  независимы  и, предполагается, что одно может не иметь никаких возможных последствий для другого. Эти два режима функционирования  интегрируются через игровые взаимодействия с матерью. Как следствие, когда такие взаимодействия подрываются грубым обращением или конституциональными проблемами со стороны ребенка, ментализация не будет полностью приобретена и будут возникать серьезные проблемы, связанные с привязанностью.

 

Заключение

Мы увидели, что связь между развитием и психопатологией, так или иначе, присутствует во всех психоаналитических формулировках. Есть расхождения с точки зрения точного периода развития, легшего в основу определенной патологии, но, тем не менее, есть повсеместно используемое предположение, что исследование развития и исследование патологии касаются одних и тех же внутрипсихических процессов. Психоаналитические теории сильно критикуют в последние годы за отсутствие доказательной базы и недостаток наблюдений для проведения обобщений. Стоит отметить, что информация, вошедшая в психоаналитические идеи, накапливалась и в результате нейропсихологических исследований и когнитивных исследований. Фактически, сейчас мы находимся на том этапе развития, когда при столь большом объеме информации о строении человеческого мозга, многие психоаналитические суждения могли бы быть уместны (например, преобладающая несознательная природа человеческого познания).

Если психоаналитическая теория развития стремится к тому, чтобы стать частью интеллектуального будущего наук о строении ума,  то должно иметь место и изменение способов, которыми накапливаются психоаналитические знания. В частности, психоанализ должен ограничить число предположений относительно того, как происходит нормальное развитие, и увеличить эффективность его взаимодействия с другими дисциплинами, изучающими строение сознания.

Однако в данный момент слишком много несовместимых теоретических формулировок соперничает за их принятие.

Если психоанализ в состоянии справиться с проблемой, которую представляет собой связь с современной когнитивной психологией и нейропсихологией, и если бы они отнеслись к психоаналитическим идеям более серьёзно, это оказало бы очень благоприятный эффект на будущее развитие наук о психопатологии. Особенно, это относится к центральному психоаналитическому понятию развития, что сложные и, порой, противоречивые представления бессознательных процессов, которые возникают в самом начале жизненного пути, оказывают влияние на поведение на протяжении всей оставшейся жизни.

Психоаналитическая теория жива, и ее потенциал для обогащения нашего понимания развития и психопатологии не был полностью использован в веке, который только что закончился.